Константинов крест [сборник] - Семён Данилюк

Спохватилась:

— Что-то не так?

— Какая вы, оказывается, — выдохнул он.

Разошлись в два ночи.

На следующее утро, когда Елена зашла в автобус, семейство Плескачей сидело на ближайшем к гиду сидении (потом узнала, что семейной паре, с которой поменялся местами, Плескач — старший компенсировал стоимость поездки). И Зиновий так открыто, заговорщически улыбается, что все туристы вокруг нехорошо переглянулись. Дальше — хуже. На глазах у всех принялся ухаживать за гидом, как ухаживают за своей девушкой.

Если при выходе из автобуса моросил дождь, бросался открыть над гидом зонтик. Во время обедов норовил подхватить поднос, сесть поближе. На экскурсиях не отходил ни на шаг. Поразительно, но пятидесятилетний мужчина повел себя как старшеклассник в состоянии первой влюбленности. По ночам писал восторженные стихи, а утром спешил подсунуть их под дверь номера возлюбленной.

Он был настолько распахнут в своей влюбленности, что остаться незамеченным такое не могло. В группе его прозвали Крейзи Антиквар. Но больше всего преображение Плескача потрясло его сына. Воспитанный в почтении к родителям, он не решался бросить отцу публичный упрек. Но от этого страдал еще сильнее. Во время поездки сидел, отвернувшись к окну, всем своим видом выказывая неодобрение происшедшей в отце перемене. Изредка, когда оживление отца зашкаливало, бросал недобрые взгляды на Елену, кажется, совершенно уверенный, что меж гидом и его отцом установилась интимная близость. Хотя вся близость стихами и ограничивалась.

Во Флоренции у Елены заболело горло. Зиновий вызвался подменить ее на экскурсии. И рассказывал так увлеченно, с таким знанием деталей, что не только туристы, — сама Елена боялась пропустить малейшее слово. Какой там антиквар-меняла? Искусствовед высочайшего уровня!

Так что, поначалу измотанная назойливым ухаживанием, к концу поездки Елена сама ощутила признаки влюбленности. Должно быть, поэтому в аэропорту на просьбу Зиновия о встрече отделалась обещанием как-нибудь увидеться.

Срок «как-нибудь» для влюбленного Плескача оказался вполне конкретным. Уже на следующее утро он появился в офисе компании, попросил ее спуститься вниз. У подъезда стоял новенький кроссовер.

«Твоя!» — объявил с торжеством. Принялся совать ключи, документы. Увидев прикушенную губу ее, начал уверять, что от чистого сердца, безвозмездно. Что ничего за это не требует. Просто его подарок чудесному гиду.

— Какое же разочарование меня охватило! — Елена покачала головой. — За эти итальянские дни и впрямь уверилась, что в меня влюбился необыкновенный человек. А получилось, что сам он купчишка-меняла, и я для него та же проститутка. Только цена дороже. В общем, выплеснулась от души. Сказала, что у нас в фонде десяток больных лейкемией детей в очереди на операцию. Их мамы молятся на какого-нибудь доброго дядю, что расщедрится и спасет их дитятко. А в это время безумные антиквары, которым некуда девать деньги, мечут их в дорогие машины, чтоб бабу в койку затащить… И тут глаза у него радостно расширились, будто внезапно решилась недающаяся задачка. «Сколько нужно?! — закричал он. — Миллиона долларов для начала хватит?»

— Верите, у меня испарина по лбу пошла. Ведь не шутит. «Пару недель можно подождать?» — «Господи! Годами ждем». — «Тогда я побежал, чтоб не терять времени! Машину-то заберите. Хотя бы для вашего фонда». Я отказалась. Уехал, огорченный. Признаться, не знала, что думать. Больно крутые перепады. Через два дня позвонил, встретились в ресторане. Сказал, что запустил процесс. И в течение двух недель деньги будут непременно. И всё в деталях, заинтересованно. «Но я вам лично ничем не обязана», — подстраховалась я на всякий случай.

Ответил он, по-моему, пронзительно:

— Поймите, со смертью жены я перестал понимать, для чего жить. И тут встреча с вами. Должно быть, душа за этот года истосковалась, и — всё совпало, так что влюбился я в вас и впрямь неистово. И, если смогу, добьюсь. Но деньги на больных детей — это совсем другое. Это как начать жить заново. Потому что всему, что делаешь, — иная цена.

За эти дни мы встречались еще трижды. Он очень красиво ухаживал. Стихи, само собой. Много своих. Слабенькие, на мой, да на любой, вкус. Но по содержанию такие необычные образы, мысли удивительные. Что-то вроде философских эссе. А главное, я поняла, что никакой это не псих. Просто ранимый, беззащитный человек, которого несчастье сбросило с наезженной колеи и лишило прежних стимулов. А после нашей встречи вновь возникла тяга к жизни. И всё то, что обычно прячется внутри, устремилось наружу. Уверял, что я обязательно полюблю его, что его страсти нельзя не ответить, и будем счастливы. Я и сама стала подумывать, что, быть может, и впрямь появился мужчина, с которым смогу что-то выстроить. Знаете хорошо известное: женщина любит ушами. Так и есть. На третий день — а я знала, что, проводив меня, мчится по ночной трассе в свою Тулу, чтоб следующим вечером вернуться, — оставила его у себя. И двое суток были наши! Мне показалось, что во мне зарождается то, о чем уж не мечтала: новая судьба.

Она уныло выдохнула.

— А затем этот треклятый телефонный звонок! Он заговорил виновато, сбивчиво, что с деньгами затягивают, но он всё порешает. Должно быть, вот это новоязовое «порешаю» и вывело меня из себя. Решила, что все обещания были враньем, чтоб затащить очередную дуру в койку. Что и удалось. Да еще, доверившись, я запустила на одну из пациенток больничный процесс, и девочку уже в Москву привезли. В общем, в сердцах брякнула что-то о пустобрехах, бросила трубку. На следующий день опомнилась, позвонила. Но — телефон не отвечал. А потом вместо отца ответил Лёвушка. От него и узнала, что Зиновий отравился.

В горле у нее клокотнуло. Заманский потянулся к минералке на подоконнике, но Елена жестом остановила.

— Как же я не подумала, насколько в нем все шлюзы открыты! Что он без кожи живет. Едва-едва нарастать начала.

— Значит, полагаете, из-за вас? — уточнил Заманский.

Горькая усмешка Елены была ему ответом.

— Может, и ситуация с сыном усугубила, — предположила она. — Зиновий как-то пригласил в ресторан. Я пришла, а он с Лёвой. Он-то хотел нас сблизить. А получилось, — хуже некуда. Тот тоже не ожидал, — лицо перекосило.

— Как думаете, Лев знал о деньгах, что обещал вам отец?

— Наверняка, — она повела округлым плечом. — Зиновий всегда с гордостью упоминал его как своего компаньона и наследника, из которого вырастит настоящего антиквара. Полагаю, у них не было денежных тайн. К тому же за столом он напрямую заговорил, что собирает деньги для фонда.